Что-то в нем было такое, что заставило меня остановиться. Споткнуться об него взглядом. И влюбиться.
Вокруг висели кокетливые барышни в средневековых платьях, с голубыми как небо глазами и пухлыми розовыми губками. Их кавалеры в бархатных шароварах или длинных атласных плащах поверх мушкетерских костюмов задорно подкручивали усы или оценивающе глядели на меня исподлобья. Но ни первые куклы, не вторые не привлекли внимания…
— Вы ищете какую-нибудь конкретную куклу? — с улыбкой спросил мастер с седыми бакенбардами.
Я помотала головой.
— Просто смотрю.
— Заходите. Он жестом пригласил меня в мастерскую, которая скрывалась за ширмой. Там было море кукол… их частей, недошитых костюмов, масок — таких забавных, что я весело смеялась, когда он прикладывал их к лицу.
— Смотрите, — он вытащил фигуру звездочета с телескопом и в синем плаще. — Это мудрая кукла. Берите. Что еще может подарить мудрость, если не звезды?
Еще пару месяцев назад я бы не раздумывая купила ее. Мне так хотелось обрести смысл жизни, что я искала его во всем: в книгах, музыке, разговорах. В людях, которых встречала впервые или знала всю жизнь.
Но сейчас, в этот предновогодний день, я почему-то медлила, а он, расценив это как отказ, уже доставал из коробки Коломбину в огненной накидке поверх клетчатого платья.
— Тогда эту. Нельзя купить мудрость, если не готов к ней. Но можно принять себя такой, какая ты на самом деле. Она, — он кивнул на куклу, которая насмешливо приподняла бровь, словно готовая сказать какую-нибудь колкость, — это же Вы, правда?
Я молчала. Странный человек. Похоже, нужно отвечать ему сразу, не медля ни секунды. Потому что в руках он уже держал темнокожую танцовщицу. Полуобнаженная, она припала на одну ногу, и в ней было скрыто столько силы и движения, словно все женщины ее племени, танцующие на протяжении веков у костра, воплотились в одной фигуре.
— Она скучает по земле и всему живому, что было утеряно. Люди разучились плакать и кричать, когда их переполняют чувства. Разучились видеть истинную красоту. Эта женщина, — он с нежностью провел пальцем по тонкой кукольной шее, запаянной в кольца, — умеет чувствовать и страдать.
Возьмите ее. Не знаю, переросли ли Вы себя или просто не хотите себя принять, но раз Вы отказываетесь от нее, — он кивнул в сторону Коломбины, — значит, вам не хватает силы. Или шагнуть вперед, или остановиться.
Я вдруг засуетилась: мне на мгновение почудилось, что вот сейчас он убедит меня. И я уже не смогу вспомнить, кто мне действительно нужен.
— Спасибо, но я… Я уже выбрала. С самого начала. Там. Он там, в углу.
Я потащила мастера обратно в лавку. И вдруг испугалась, что его могли купить. Или унести. Или вдруг он мне просто показался.
Нет, не показался… сидел. Маленький и незаметный. Зарытый в чью-то бархатную накидку, со съехавшей на лоб кепкой.
Старик устало подошел к прилавку и взял куклу в руки.
— Этот?
Мальчик смотрел на меня большими светлыми глазами. Каждая черточка его совсем не идеального лица словно лучилась жизнью. Широковатые скулы, царапина на щеке, да и само лицо, будто загоревшее (просто дерево потемнело от времени), — были живыми.
Я ждала его с самого детства. Когда мы переезжали с места на место, и друзья не успевали пропитываться доверием, я верила только ему. Влюбленная в его честность и безалаберность, смех и заботу о тех, кто был рядом. Каждую ночь я глядела в звездное небо и все ждала, что он наконец заглянет в окно и скажет: «Привет!».
Мне не трудно было ждать ни тогда, ни сейчас – в новогоднюю ночь. Потому что мы оба не боялись времени.
Тогда его звали Питер Пэн. А сейчас…
— Как его зовут?
— Не знаю. Это моя первая кукла. Вечный мальчишка.
Мастер облокотился на косяк двери, ведущей в мастерскую, и с каким-то радостным изумлением посмотрел на меня.
— Знаете, по-настоящему я ошибся всего два раза в жизни. Первый — когда поставил все свои деньги на то, что его купят сразу. Но из сорока кукол, которых я тогда выставил на продажу, он один остался на прилавке. Это и моя первая кукла.
— А второй? Это когда я выбрала его?
Старик вдруг улыбнулся. Так, что его морщинки лучиками прорезали лицо, и от этого улыбка получилась лукавой и задорной.
— Нет. Когда он выбрал Вас.
Автор — Юлия Долгих
